Неточные совпадения
В анониме было так много заманчивого и подстрекающего любопытство, что он
перечел и в другой и в третий раз письмо и наконец сказал: «Любопытно бы, однако ж, знать, кто бы такая была писавшая!»
Словом, дело, как видно, сделалось сурьезно; более часу он все думал об этом, наконец, расставив руки и наклоня голову, сказал: «А письмо очень, очень кудряво написано!» Потом, само собой разумеется, письмо было свернуто и уложено в шкатулку, в соседстве с какою-то афишею и пригласительным свадебным билетом, семь лет сохранявшимся в том же положении и на том же месте.
«Ах! няня, сделай одолженье». —
«Изволь, родная, прикажи».
«Не думай… право… подозренье…
Но видишь… ах! не откажи». —
«Мой друг, вот Бог тебе порука». —
«Итак, пошли тихонько внука
С запиской этой к О… к тому…
К соседу… да велеть ему,
Чтоб он не говорил ни
слова,
Чтоб он не называл меня…» —
«Кому же, милая моя?
Я нынче стала бестолкова.
Кругом соседей много есть;
Куда мне их и
перечесть...
«Искусство и интеллект»; потом, сообразив, что это слишком широкая тема, приписал к
слову «искусство» — «русское» и, наконец, еще более ограничил тему: «Гоголь, Достоевский, Толстой в их отношении к разуму». После этого он стал
перечитывать трех авторов с карандашом в руке, и это было очень приятно, очень успокаивало и как бы поднимало над текущей действительностью куда-то по косой линии.
— Никогда! — повторил он с досадой, — какая ложь в этих
словах: «никогда», «всегда»!.. Конечно, «никогда»: год, может быть, два… три… Разве это не — «никогда»? Вы хотите бессрочного чувства? Да разве оно есть? Вы
пересчитайте всех ваших голубей и голубок: ведь никто бессрочно не любит. Загляните в их гнезда — что там? Сделают свое дело, выведут детей, а потом воротят носы в разные стороны. А только от тупоумия сидят вместе…
В полдень погода не изменилась. Ее можно было бы описать в двух
словах: туман и дождь. Мы опять просидели весь день в палатках. Я
перечитывал свои дневники, а стрелки спали и пили чай. К вечеру поднялся сильный ветер. Царствовавшая дотоле тишина в природе вдруг нарушилась. Застывший воздух пришел в движение и одним могучим порывом сбросил с себя апатию.
Такую роль недоросля мне не хотелось играть, я сказал, что дал
слово, и взял чек на всю сумму. Когда я приехал к нотариусу, там, сверх свидетелей, был еще кредитор, приехавший получить свои семьдесят тысяч франков. Купчую
перечитали, мы подписались, нотариус поздравил меня парижским домохозяином, — оставалось вручить чек.
Так еще недавно я выводил эти самые
слова неинтересным почерком на неинтересной почтовой бумаге, и вот они вернулись из неведомой, таинственной «редакции» отпечатанными на газетном листе и вошли сразу в несколько домов, и их теперь читают,
перечитывают, обсуждают, выхватывают лист друг у друга.
Брат на время забросил даже чтение. Он достал у кого-то несколько номеров трубниковской газеты,
перечитал их от доски до доски, затем запасся почтовой бумагой, обдумывал, строчил, перемарывал, считал буквы и строчки, чтобы втиснуть написанное в рамки газетной корреспонденции, и через несколько дней упорной работы мне пришлось переписывать новое произведение брата. Начиналось оно
словами...
Полуянов долго не решался сделать окончательный выбор деятельности, пока дело не решилось само собой. Раз он делал моцион перед обедом, — он приобретал благородные привычки, — и увидел новую вывеску на новом доме: «Главное управление Запольской железной дороги». Полуянов остановился, протер глаза, еще раз
перечитал вывеску и сказал всего одно
слово...
Раз вечером баушка Лукерья была до того удивлена, что даже не могла
слова сказать, а только отмахивалась обеими руками, точно перед ней явилось привидение. Она только что вывернулась из передней избы в погребушку,
пересчитала там утренний удой по кринкам, поднялась на крылечко и остановилась как вкопанная; перед ней стоял Родион Потапыч.
Что было отвечать на такие змеиные
слова? Баушка Лукерья молча принесла свое серебро,
пересчитала его раз десять и даже прослезилась, отдавая сокровище искусителю. Пока Кишкин рассовывал деньги по карманам, она старалась не смотреть на него, а отвернулась к окошку.
Александра Григорьевна, никого и ничего, по ее
словам, не боявшаяся для бога, забыв всякое чувство брезгливости, своими руками
пересчитала все церковные медные деньги, все пучки восковых свеч, поверила и подписала счеты.
— Слава богу! Ведь мне это сто раз в голову приходило. Да я все как-то не смел вам сказать. Вот и теперь выговорю. А ведь это очень трудно тыговорить. Это, кажется, где-то у Толстого хорошо выведено: двое дали друг другу
слово говорить ты, да и никак не могут и все избегают такие фразы, в которых местоимения. Ах, Наташа!
Перечтем когда-нибудь «Детство и отрочество»; ведь как хорошо!
На словах-то он все тебе по пальцам
перечтет, почнет это в разные хитрости полицейские пускаться, и такую-то, мол, он штуку соорудит, и так-то он бездельника кругом обведет, — а как приступит к делу, — и краснеет-то, и бледнеет-то, весь и смешался.
Но она не забыла. Каждый день по нескольку раз она открывала заветную шкатулку,
перечитывала деревянное письмо, комментировала каждое
слово, усиливаясь что-нибудь выжать. Может быть, он чем-нибудь связан? может быть, эта связь вдруг порвется, и он вернется к ней? ведь он ее любит… иначе зачем же было говорить?
Словом сказать, она только этим письмом и жила.
Перед ними стоит Глеб; глаза его сухи, не произносит он ни жалоб, ни упреков, ни жестоких укорительных
слов; но скрещенные на груди руки, опущенная голова, морщины, которых уже не
перечтешь теперь на высоком лбу, достаточно показывают, что душа старого рыбака переносит тяжкое испытание.
Такое позволение, как видно, очень обрадовало Миклакова; он несколько раз и с улыбкою на губах
перечитал письмецо княгини и часов с семи принялся одеваться: надев прежде всего белую крахмальную рубашку, он почувствовал какую-то свежесть во всем теле; новый черный сюртучок, благодаря шелковой подкладке в рукавах, необыкновенно свободно шмыгнул у него по рукам; даже самая грудь его, одетая уже не в грязную цветную жилетку, а в черную, изящно отороченную ленточкой, стала как бы дышать большим благородством;
словом, в этом костюме Миклаков помолодел по крайней мере лет на десять.
Рославлев несколько раз
перечитывал письмо; каждое
слово, начертанное рукою умирающей Полины, возбуждало в душе его тысячу противуположных чувств.
Я с грустью
перечитывал эти
слова. Мне было шестнадцать лет, но я уже знал, как больно жалит пчела — Грусть. Надпись в особенности терзала тем, что недавно парни с «Мелузины», напоив меня особым коктейлем, испортили мне кожу на правой руке, выколов татуировку в виде трех
слов: «Я все знаю». Они высмеяли меня за то, что я читал книги, — прочел много книг и мог ответить на такие вопросы, какие им никогда не приходили в голову.
— Вам нужно что-нибудь, Лемарен? — сказала Арколь, стараясь улыбнуться. — Сегодня мы очень заняты. Нам надо
пересчитать белье, сдать его, а потом ехать за провизией для матросов. — Затем она обратилась к брату, и это было одно
слово: — Джон!
Несколько недель, проведенных мною на Половинке в обществе Гаврилы Степаныча, Александры Васильевны, Евстигнея и изредка посещавшего нас Мухоедова, принадлежат к счастливейшему времени моей жизни, по крайней мере никогда мне не случалось проводить время с такой пользой и вместе с таким удовольствием; моя работа быстро подвигалась вперед, Гаврило Степаныч принимал в ней самое живое участие, помогал мне
словом и делом и с лихорадочным нетерпением следил за прибывавшим числом исписанных листов, которые он имел ангельское терпение
перечитывать по десять раз, делал замечания, помогал в вычислениях, так что в результате моя работа настолько же принадлежала мне, как и ему.
Успели подрасти и новые люди, которые, мало интересуясь изображением «Истории одного женского сердца», «Слабого сердца», «Беды от нежного сердца», «Сердца с перегородками», равно как и рассуждениями «О религиозно-языческом значении избы славянина», «О значении имен Лютицы и Вильцы», «О значении
слова: Баян» и т. п. —
перечитывали Белинского и немногих из друзей его, да почитывали и иностранные книжки.
Однако же философ скоро сыскался, как поправить своему горю: он прошел, посвистывая, раза три по рынку, перемигнулся на самом конце с какою-то молодою вдовою в желтом очипке, [Очипок — род чепца.] продававшею ленты, ружейную дробь и колеса, — и был того же дня накормлен пшеничными варениками, курицею… и,
словом,
перечесть нельзя, что у него было за столом, накрытым в маленьком глиняном домике среди вишневого садика.
Куницын(наивно). Деньги эти у меня, брат, бургмейеровские. Помнишь, он обещался меня поблагодарить, если
слова мои оправдаются; а сегодня поутру вдруг подают мне пакет, с виду ничего особенного не обещающий; распечатываю его… Вижу: деньги!..
Пересчитал — две тысячи рублей и коротенькая записочка, что это от господина Бургмейера, — кратко, деликатно и благородно!
В серой поддевке, рыжая борода, тоже богач из Маслова, одним
словом, очень много, всех не
перечтешь!
— Нет, не все, — немножко смутясь, ответила Дуня. — По вашим
словам, я каждую книгу по многу раз
перечитывала и до тех пор читала одну и ту же, пока не казалось мне, что я немножко начинаю понимать. А все-таки не знаю, правильно ли понимаю. Опять же в иных книжках есть иностранные
слова, а я ведь неученая, не знаю, что они значат.
— Ну, этих книг Марко Данилыч вам не купит, — сказала Марья Ивановна. — Эти книги редкие, их почти вовсе нельзя достать, разве иногда по случаю. Да это не беда, я вам пришлю их, милая, читайте и не один раз прочитайте… Сначала они вам покажутся непонятными, пожалуй, даже скучными, но вы этим не смущайтесь, не бросайте их — а читайте,
перечитывайте, вдумывайтесь в каждое
слово, и понемножку вам все станет понятно и ясно… Тогда вам новый свет откроется, других книг тогда в руки не возьмете.
На это есть тысячи приемов, тысячи способов, и их на
словах не
перечтешь и не передашь, — это дело практики, — докончила она и, засмеявшись, сжала свои руки на коленях и заключила, — вот если бы вы попали в эти сжатые руки, так бы давно заставила вас позабыть все ваши муки и сомнения, с которыми с одними очень легко с ума сойти.
В первый раз Антонина Сергеевна пробежала строки затуманенным взглядом, плохо понимая. Но два
слова поразили ее."Усмотрена повесившеюся", —
перечла она и пробежала еще весь столбец. Девочку, у портнихи, так истязала хозяйка, что она не выдержала и повесилась на оконной раме. Девочка двенадцати лет!..
Слова французские, а каждую фразу надо
перечитать раз пять, пока доберешься до какого-нибудь смысла.
Перечитаю-ка я все его письма из-за границы, взвешу каждое
слово. Это мне поможет изучить его.
Дмитревский прочел написанное карандашем
слово: «Полина»,
перечитал его несколько раз и вопросительно-недоумевающим взглядом уставился на Кутайсова.
Новый благовоспитанный городничий был очень далек от всех этих проделок. Попробуй принести, турнет, что и своих не узнаешь. Он сердито на
словах гнал взяточничество и даже написал оду на лихоимство, где представил его во образе какого-то ужасного чудовища, пожирающего собственных детей. А вздумай кто жаловаться на письмоводителя, погнет так, что ступеньки все на лестнице его
пересчитаешь. Не пожалеет и солитера!
— Чуть не принцу заморскому племянницу-то свою готовит. За князя или графа, а не за иного прочего отдам, говорит… И отдаст… Попомните мое
слово, отдаст… Ничего, что из купеческого рода… В лучшем виде в графини или княгини выйдет, потому что ныне князьям-то да графам, почитай, многим есть нечего… А тут деньжищ, ишь, уйма какая… Не
пересчитать иному князю или графу.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа,
перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой-то особенный глубокий смысл в каждом его
слове.
Да, ужасно, возмутительно мне было
перечесть теперь эту напечатанную у вас мою жалкую, отвратительную защитительную речь. Говоря о самом явном преступлении всех законов божеских и человеческих, которое одни люди готовились совершить над своим братом, я ничего не нашел лучшего, как ссылаться на какие-то кем-то написанные глупые
слова, называемые законами.